Магнетрон - Страница 76

Студенецкий опустил руки и бороду. В глазах его сверкнула улыбка, и он докончил почти устало:

— А слесарей, таких, как юный Мухартов, у нас на заводе достаточно. Есть кем его заменить. Вот я и распорядился уволить Константина Мухартова. Со временем, когда вы сами станете администратором, — а вы пойдете далеко, в этом-то я уж не ошибаюсь, — так вот и вы когда-нибудь вспомните об этом моем решении и, вероятно, не один раз поступите так же. Мухартов мне лично не безразличен. Я связан узами долголетней совместной дружной работы с его отцом. И сам Костя мне симпатичен, во всяком случае симпатичнее кое-кого из наших инженеров, и все же я не прощу слесарю того, что иногда, при известных обстоятельствах, могу спустить инженеру. Римляне говорили: «Quod licet Jovi, non licet bovi» — «Что приличествует Юпитеру, того нельзя быку».

Веснин поднялся. Говорить со Студенецким о магнетроне, показывать ему чертежи он теперь счел совершенно бесполезным.

— Простите, — остановил молодого инженера хозяин кабинета, — у меня есть к вам еще одно маленькое дельце.

Веснин снова опустился на стул.

— Вот, изволите ли видеть, — мягко, с доброй улыбкой начал Студенецкий. — Тут к лаборатории была претензия Детскосельской ионосферной станции. В таких случаях обычно, когда претензия заводом удовлетворена, вступает в свои права наш канцелярский бюрократический аппарат. — Константин Иванович приподнял со стола пачку бумаг: — Целая кипа! Я не любитель эпистолярной литературы, но пришлось ознакомиться. Переделка выпрямителей стоила заводу…

Веснину послышалось, что технический директор сказал не то «бам-бам», не то «гм-гм».

— Стоила заводу, — откашлявшись, продолжал Константин Иванович, — к вашему счастью, не так много. Сумма, в сущности, пустяковая — всего ваша двухмесячная зарплата, и вычтут ее с вас, согласно моему приказу, не сразу… Эта мера для нас с вами имеет скорее моральное, чем материальное значение. С опытным инженером я, возможно, поступил бы иначе. Но по отношению к молодым я всегда поступаю согласно поговорке: «Бей, пока поперек лавки лежит».

Немного здравого смысла

Веснин шагал по коридору заводоуправления, глубоко задумавшись. Он не заметил, как поравнялся с Артюховым, который шел, беседуя со старой работницей завода, председателем завкома Екатериной Сергеевной Карповой.

— Ты пойми, — говорил Михаил Осипович своей собеседнице, — я сам стою за разнообразие форм и средств агитационной работы. Лекции, доклады, беседы, «боевые листки», молнии, доски показателей — это все хорошо. Но все это должно быть сделано ясно, доходчиво, политически грамотно и подчинено основной задаче: досрочному выполнению производственного плана нашим заводом. А твои плакаты ни в какие ворота не лезут. Иду я вчера по цеху генераторных ламп — этот цех уже третий месяц в прорыве, один из худших цехов, — и что же я вижу? На громаднейшем листе фанеры такое художество: с одной стороны изображен какой-то изможденный подвижник у станка, а на другой половине листа — разъевшийся дурак у волейбольной сетки, и надпись: Он крал у себя отдых. Не будь таким, как он… Что это за ребус?

— А это означает, что кто не выполняет плана и из-за этого задерживается в обеденный перерыв или остается в цехе после смены, тот, значит… Одним словом…

— Стары мы с тобой, Сергеевна, становимся, стары. Учиться нам с тобой надо, учиться мыслить логически. Ты подумала, к чему ведут твои призывы? Конечно, спортом надо заниматься, агитировать за спорт надо. Но нельзя ни в коем случае противопоставлять спорт работе.

В том мерзком состоянии, какое нагнала на него беседа со Студенецким, Веснину вовсе не хотелось встречаться с Артюховым. Молча поклонившись, он хотел было пройти мимо, но Артюхов остановил его.

— Добрый день, незадачливый полководец! — сказал Михаил Осипович, задержав руку Веснина в своей руке.

— Почему незадачливый? — улыбнулась Карпова. — Ведь он здесь у нас агитационной работой не ведает.

— Бывает, что и инженеры действуют так, словно следуют твоему призыву «не быть таким, как он».

— Попадись только тебе, Михаил Осипович, на язычок, — право, не обрадуешься.

Попрощавшись, Карпова ушла.

— Зайдем ко мне, — сказал Михаил Осипович Веснину. — Я хотел с тобой поговорить.

— Я, Михаил Осипович, очень огорчен увольнением Кости, — сказал Веснин, когда они пришли в кабинет Артюхова.

— Еще бы не огорчаться! Ведь здесь ты один кругом виноват. Опытные полководцы знают, как тяжело отражается на войске вынужденное безделье. Это даже опасней отступления.

— Вы хотите сказать, что я должен был непрерывно загружать Костю работой, но ведь я сам не знал, что и как буду конструировать…

— Исследовательская работа, Владимир Сергеевич, — это нечто весьма специфическое. В разгаре исследований может выясниться, что направление взято ошибочно, что вся аппаратура, спроектированная с таким остроумием, изготовленная с таким старанием, — это лишь ненужный хлам. Руководитель работы обдумывает новые варианты, ищет новое направление. Но что делать в это время его помощникам и ассистентам?

— Я думал, что Костя может быть в это время полезен другим сотрудникам.

— Отвечайте всегда за себя и не имейте привычки ссылаться на других. Пускай исследователя обуревают сомнения, тяжелые предчувствия, апатия, лень, страсть, — продолжал Артюхов, — но каждодневная работа должна идти безостановочно и сотрудники должны быть загружены равномерно.