Магнетрон - Страница 137

137

Тут продавец быстро замигал глазами, оглянулся на дверь, встал на цыпочки и подошел так близко, что Веснин ощутил прикосновение его усов к своему уху.

— Между нами говоря, — зашептал продавец, — Николай Первый был, конечно, деспот, — он произнес это слово по-старинному, с ударением на букву «о», — но, кроме того, этот царь слыл талантливым рисовальщиком. Он сам рисовал гербы своим побочным детям. И, — тут старичок поднял вверх указательный палец, — гербы на спинке сего кресла выполнены по собственноручному рисунку царя!

Между ручками кресла на тоненьком шпагатике болталась — картонка с ценой. Веснину показалось удивительным, что такой массивный предмет с таким богатым историческим прошлым стоит в несколько раз дешевле хрупкого сервиза.

— Поверьте, — между тем верещал продавец, — если бы моя мать была жива, я из всего магазина выбрал бы для нее только это кресло!

Позже Веснин никогда не мог вспомнить, в какой именно момент в его руке оказался оплаченный чек со штампом магазина.

Он еще не успел окончательно осознать, что вдруг стал обладателем царского кресла, как тот же услужливый продавец представил ему плечистого детину с толстой пеньковой веревкой, висевшей наподобие пастушьего кнута через плечо:

— Наша знаменитость! Поднимает рояль на четвертый этаж. Рекомендую. Можете совершенно спокойно доверить этому современному Гераклу и Атланту вашу покупку.

И только когда кресло было втащено на лестницу, с превеликим трудом втиснуто в широко распахнутые створки входной двери и водворено в комнату, Веснин вспомнил, что живет не один и не должен был загружать жилище такой громоздкой мебелью, не посоветовавшись предварительно со своим сожителем Роговым.

А современный Атлант, которому Веснин уже вручил договоренную плату за услуги, все еще стоял в дверях, перекинув канат через плечо и остановив взор на большом дубовом шкафе, стоящем в углу, словно прикидывая в уме, как за него удобнее ухватиться, если довелось бы тащить вниз на тачку.

— Большое спасибо, товарищ, — сказал Веснин.

— Оно конечно, — отозвался тот сиплым голосом, — ежели учесть…

Веснин смутился. Покраснев, он протянул бумажку, которая после покупки кресла составляла все содержимое его кошелька.

Такие щедрые чаевые случалось получать не часто, Атлант с сомнением посмотрел бумажку на свет, добродушно улыбнулся и, похлопав кресло ладонью по спинке, произнес:

— В случае чего, я по этому делу, — он снова шлепнул кресло, — собаку съел. Всегда в целости доставлял его из магазина покупателю и обратно от покупателя в магазин.

Оставшись наедине со своей покупкой, Веснин плюхнулся на так удачно приобретенную царскую мебель и рассмеялся. Он решил, что мать и сестры, когда узнают подробности этой покупки, тоже будут смеяться до упаду, и это его утешило.

В конце концов, даже в таком кресле все-таки можно сидеть, а это главное. — Веснин встал и подошел к столу. Ему не работалось сегодня. Невольно он оглядывался на монументальное сооружение с высокой спинкой и широкими подлокотниками.

Он представил себе мать, как она будет сидеть здесь с книгой. Строки, которые ей покажутся особенно интересными, она прочитает вслух…

Дела личные

Детство Веснина прошло в тяжелые годы гражданской войны, в годы разрухи, голода. Но в его воспоминаниях это время всегда было прекрасным. Мать умела согреть, скрасить жизнь семьи — какие чудесные она рассказывала сказки, какие веселые затевала игры!

Ожидая приезда матери, Веснин невольно думал о Рогове, с которым жил в одной комнате, о Матушкине и Дульцине, которые занимали смежную проходную комнату. Вряд ли мать сможет здесь долго гостить: это будет стеснительно и для нее и для всех.

Недели три назад Муравейский говорил Веснину о новом заводском доме, выстроенном на Охте:

— Почему бы вам, Вольдемар, не получить там жилплощадь — отдельную, изолированную комнату? Вы должны подать заявление. Там все изумительно благоустроено. Стенные шкафы, мусоропроводы. На вашем месте я бы непременно поселился в новом доме. Сам я не лезу туда, потому что предпочитаю иметь, быть может, и худшую, но зато жактовскую, независимую от завода площадь. Мало ли что в моей жизни может случиться! Но вам терять нечего, а выиграть можете. Почему же не рискнуть?

— Мне неловко просить комнату, — возражал тогда Веснин. — Многие живут в худших условиях… Хотя бы Матушкин и Дульцин — у них комната меньше и проходная.

— Вы сравниваете себя с Матушкиным и Дульциным! — возмутился Муравейский. — Ведь вы работник лаборатории, научный работник! Вам по закону полагается изолированная площадь.

— Да что вы, Миша! — отмахнулся Веснин. — Я без году неделю здесь работаю и полезу в завком с просьбами! Младший научный сотрудник лаборатории! Не правда ли, это звучит гордо? Старушка Карпова тут же возьмет блюдечко с голубой каемочкой…

— Я польщен, — засмеялся Муравейский, — вы цитируете меня. И вообще вы постепенно становитесь похожим на человека. С тех пор как у нас построен магнетронный генератор, вы стали значительно лучше понимать юмор. А это как раз то, чего вам недоставало. Смех отличает человека от животного. Говорят, что тюлени плачут, но смеется только человек.

— А если я подам заявление, Миша, то это будет и курам на смех…

Веснин больше не думал о новом заводском доме. Не вспомнил он об этом доме на Охте, даже получив письмо сестер. Но теперь, глядя на кресло, якобы выполненное по эскизам императора Николая I, Веснин мысленно бранил себя за то, что не послушал совета Муравейского.

137