Магнетрон - Страница 59

— Пошли, пошли! — торопил Веснин.

— Мне жаль вас, Володя! Вы не понимаете красоты жизни.

— А мне жаль вас, что вы, так тонко понимая эту красоту, вынуждены любоваться чужой машиной.

— Не жалейте; все будет — своевременно или несколько позже.

Дверь заводоуправления распахнулась. Из подъезда вышли Студенецкий и Френсис.

Муравейский отскочил от машины.

— Знакомьтесь, — обратился Студенецкий к Муравейскому и Веснину. — Мистер Френсис будет руководить монтажом нового оборудования. Я вас, — он взглянул на Веснина, — также намерен подключить к этой работе. Пойдемте, покажем нашему гостю завод.

Технический директор потчует заморского гостя

Инженеры шли по широкой аллее, обсаженной кленами. Был теплый солнечный день, и только пестрые листья, упавшие на асфальт, да мохнатые астры на клумбах напоминали о близкой осени. Обогнув здание заводоуправления, инженеры, предводительствуемые Студенецким, вышли к большому фонтану. Константин Иванович остановился и предложил своему гостю взглянуть отсюда на здания цехов и лабораторный корпус.

— Электровакуумное производство — одно из самых сложных в современной промышленности, — произнес технический директор. — Наш завод, — продолжал он, широким жестом сопровождая эти слова, — один из крупнейших электровакуумных заводов мира. У нас есть свои собственные металлургические цехи, где мы сами для нужд завода вырабатываем вольфрам и молибден. В высокочастотных вакуумных печах мы выплавляем специальные сплавы…

Студенецкий протянул руку к клумбе, сорвал небольшую белую астру и сунул ее себе в петлицу.

— Да, — сказал Френсис, с улыбкой взглянув на эту астру в петлице, — на заводах электропромышленности можно разводить цветы, разбивать клумбы, закладывать парки. А я вырос в Питсбурге, в Пенсильвании. Тамошние металлургические предприятия превратили окружающую местность в пустыню.

— На таких предприятиях, — возразил Студенецкий, — следует устанавливать очистители выходных газов. У меня и на сернокислотном заводе был бы цветник.

— О-о-о! — снова улыбнулся Френсис. — В условиях свободной конкуренции ваша кислота не имела бы сбыта на рынке. Она стоила бы слишком дорого.

В стекольном цехе, показывая своему гостю стекла, предназначенные для спаивания с молибденом, с вольфрамом, стекла для электронно-лучевых трубок, для коротковолновых ламп, Константин Иванович говорил:

— А стекло мы научились варить всего несколько лет назад. И что это было за стекло! Куда хуже того, что теперь вставлено в оконные рамы этого самого цеха. Даже не верится, что из такого стекла нам приходилось делать оболочки для электровакуумных приборов. И делали! А теперь мы владеем технологией твердых кварцевых стекол, варим мягкие бериллиевые стекла для рентгеновских трубок, делаем защитные свинцовые стекла. В нашем стекольном цехе созданы новые стекла с ценными механическими, электрическими и тепловыми свойствами…

— Поразительно, удивительно! — время от времени восклицал Френсис, поднимая то одно, то другое плечо.

На память об этом цехе он набил свои карманы большими, искрящимися, как осколки льда, кусками редких сортов стекла и был этим очень доволен.

— С благополучным возвращением! — приветствовал Студенецкого старый рабочий стекольного цеха.

Веснин знал его. Это был Петр Иванович Лошаков, человек, имевший склонность к изобретательству. Лешаков частенько давал предложения в заводское бюро рационализации и изобретательства. Но заключения БРИЗа почти всегда огорчали старика.

Крепко пожав морщинистую, с узловатыми пальцами руку старого рабочего, Константин Иванович сказал Френсису по-английски:

— Этот ветеран имеет обыкновение приносить в дирекцию бесконечные жалобы по поводу своих отвергнутых идей. «Умел бы я сам чертить, — говорит он, — я мог бы все это в чертеже показать, тогда и вид был бы совсем другой».

Слушая эту насмешливую реплику, Веснин вспомнил анекдот Константина Ивановича о самородке, построившем деревянный велосипед. Веснину стыдно было смотреть на Лошакова, который с увлечением рассказывал техническому директору о своей очередной идее. Мысль Лошакова о трубках-самодуйках, которые могли бы во многом облегчить работу стеклодувов, вовсе не казалась Веснину смешной. Ему обидно было слушать комментарии, которыми сопровождал перевод своей беседы с рабочим Константин Иванович.

Когда Лошаков, обнадеженный заверениями технического директора, отошел, Студенецкий принялся снова рассказывать Френсису об особенностях завода и о тех передовых методах, которые применяются в данном цехе.

— Но вот что поразительно, — говорил Студенецкий. — Мы варим стекло точно так же, как варили его в древней Греции, в Египте. Я каждый раз невольно думаю об этом, когда захожу сюда. Мы варим стекло на огне, в горшках. Советские специалисты неустанно работают над усовершенствованием электровакуумной технологии. Почему же до сих пор не изменились методы варки и сварки стекла? У меня лично есть кое-какие идеи на этот счет. Мне кажется, недалеко то время, когда вместо газового пламени стекло будут разогревать токами высокой частоты.

— О-о, это мысль! — сказал Френсис и раскрыл свой блокнот.

Веснин слушал, впитывал в себя каждое слово, стремясь глубже проникнуть в существо идей, высказываемых Студенецким. Он слушал самозабвенно.