Магнетрон - Страница 28

— Это очень на вас похоже, — серьезно ответила Алла Кирилловна. — Насколько я вас знаю, вы всегда отличались свойством забывать о себе ради других.

— А если допустить самое худшее, — засмеялся Муравейский, — то лицемеры, притворяющиеся добродетельными, творят гораздо меньше зла, чем откровенные грешники, как сказал в свое время один мой соотечественник. Ведь моя прабабка родом из Испании.

Муравейский был неистощим, и остроты сыпались одна за другой.

— Алла Кирилловна! Знаете, как это называется, когда один болтает глупости, а другие с отвращением слушают? Моноскетч! Честное слово. Можете справиться хоть в Союзе писателей, по разделу так называемых малых форм.

В конце концов, Алла Кирилловна обещала Муравейскому, что доложит о его записке директору завода после диспетчерского совещания (эти совещания проводились обычно от часу до двух).

Пока в секретариате дирекции шел этот длинный и сложный разговор, Веснин был в цехе газовых приборов и объяснял, как надо теперь по-новому крепить цоколя и припаивать вывода тиратронов. Когда он вернулся в лабораторию, Муравейский уже был здесь. Старший инженер бригады стоял с практиканткой Наташей у каркаса установки для испытания ламп на срок службы.

— Итак, существует еще третий тип начинающего инженера, — говорил Михаил Григорьевич, — пожалуй, самый неприятный. Такой тип замыкается в высокомерном сознании своей неотразимости, любит приказывать, но не умеет подчиняться… Ясно, что подобный человек, особенно если это молодая девушка, так и не сумеет стать полноценным командиром производства. Ее место, если она не перестанет задирать свой носик, не в цеху, не в заводской лаборатории.

— Впервые встречаю молодого человека, способного без конца читать нотации, — возразила Наташа. — Я, признаться, этого не люблю.

— Любовь есть удовольствие, сопровождаемое идеей внешней причины! — галантно отпарировал Муравейский.

— Какая пошлость!

— К сожалению, не я тот пошляк, который это выдумал. Я прочел это определение любви в «Этике» Бенедикта Спинозы, часть четвертая, О человеческом рабстве.

Увидев Веснина, Муравейский крикнул ему:

— Пляшите, Володя! Я обольстил еще одну жертву моего коварства.

Веснин, привыкший к оборотам речи старшего инженера бригады, остановился, ожидая расшифровки этой фразы. Но Наташа приняла сказанное о жертве и коварстве на свой счет и, сердито сдвинув брови, поспешно отошла к столу, за которым сидела Валя.

— Итак, Вольдемар, пляшите! — повторил Муравейский, радуясь смущению Наташи. — Алла Кирилловна собственноручно перепечатала докладную. И, кроме того, она почувствовала, что не подобает сей исторический документ передавать через секретаря. Сегодня же я буду иметь возможность дать относительно этой бумаги личные объяснения самому Жукову. Мне предстоит провести довольно рискованную хирургическую операцию: доказать Жукову, что вы талант, а я гений.

— Миша, — очень тихо, почти шепотом сказал Веснин, — вы кричите на весь зал. Пошли в аквариум.

— Есть люди, которым противен свет дня, — не понижая голоса, отвечал Муравейский. — Солнечному зайчику шутки они предпочитают серый сумрак документальной истины. Вы принадлежите к этому положительному, но не всегда приятному типу людей, Володя.

— Боюсь, расскажете вы Жукову про то, чего нет и быть не может, — сказал Веснин, когда они вошли в кабинет.

— Володя, всю официальную часть я беру на себя. Вы ведь в делах ничего не смыслите. Я знаю Жукова и знаю, чем его можно сразить. Я проведу эту операцию по всем правилам искусства — lege artis, как любит говорить наш технический директор. Предположим, Жуков мне скажет, что вероятность удачи ничтожна и что не имеет смысла начинать работу. «Хорошо, — отвечу я ему, — примем ожидаемую вероятность неудачи… скажем, девять десятых. Помножим ее на все неприятности, связанные с провалом работы, и бросим на одну чашу весов. Возьмем радости успеха, помножим их на коэффициент в одну десятую — ожидаемая вероятность успеха — и бросим на другую чашу весов, и она перетянет. И даже если взять вероятность неудачи девяносто девять сотых, — скажу я ему, — а вероятность успеха — одну сотую, и тогда, по неоспоримым законам теории вероятности, ожидаемый результат будет положительный». Построив наш генератор… — Муравейский сделал ударение на слове «наш», — наш магнетронный генератор, — повторил он, — мы выполним работу, которую без нас (на слове «нас» он снова сделал ударение) человечество выполняло бы еще десятки лет. Конечно, многие предпочитают ехать тише, чтобы быть дальше… от цели. Я же предлагаю: совершим прыжок! Прыжок от безвестности к славе.

— Ну, насчет славы — это уж лишнее, — возразил Веснин. — «Не кажи „гоп“, доки не перескочишь», — говорят у нас в Киеве.

— Володя, у вас вовсе нет чувства юмора.

— Миша, а у вас нет чувства меры. Не знаю, что хуже.

«Вне очереди и в ущерб всем другим»

Муравейскому не довелось произнести перед директором свой зажигательный монолог о вероятностях успеха и неудачи. Прочитав докладную записку, Жуков сказал:

— Никакой резолюции я писать не буду. Плана я с вас не снимаю. Если можете сделать нечто реальное сверх ваших прямых обязательств собственными силами, без дополнительных затрат, — делайте. Я не запрещаю. Когда у вас будет что-либо кроме бумаги — приходите, покажите. Еще раз поговорим. Скоро вернется Студенецкий. Тогда будем пересматривать весь план исследовательских работ. Предполагается значительное расширение и производства и лаборатории. Постарайтесь к тому времени дать развернутые, конкретные предложения.