Магнетрон - Страница 254

254

В поезде по дороге в Харьков молодой начальник КБ думал о Мухартове. Было стыдно сознавать, что все обещанное Илье Федоровичу так и осталось пустым обещанием.

«Но ведь я могу отметить его работу приказом по КБ, с занесением приказа в трудовую книжку! — вдруг вспомнил Веснин. — Благодарность в приказе — это ведь для нашего старика будет дороже денег».

Полезный человечек

На одном из производственных совещаний директор завода Жуков упомянул о цехе ширпотреба:

— Материалы, на которых работает цех ширпотреба, — это по большей части отходы. Снабжается цех не всегда регулярно. А между тем производственный и финансовый планы выполняются из месяца в месяц. Не мешало бы многим нашим инженерам поучиться у начальника цеха товарища Муравейского умению преодолевать так называемые объективные причины…

Михаил Григорьевич, встретившись случайно после этого совещания в заводском парке с инженером Степановой, сказал ей:

— Лев, которого похвалили бы за то, что он выучился хорошо ловить мышей, мало имел бы оснований для того, чтобы гордиться собой. До черта надоели мне клей и крахмал, зайцы и деды-морозы! Сидишь в этой грязище и вонище, а жизнь проходит мимо…

Она смотрела на него своими добрыми, умными глазами, и в этих глазах он прочел выражение, очень близкое к сочувствию. Но это было не сочувствие, это была жалость.

И ему захотелось доказать ей, что она очень и очень ошибается.

— Решил сорвать ставку, — конфиденциально сообщил он, — иду ва-банк. Брошу значительную часть своего интеллекта на одно дело. Возможно, это не самое крупное изобретение нашего времени, но вещь полезная, нужная. До сих пор у нас практически применяются лишь ледники с естественным льдом. А между тем аппарат с питанием от обычной электрической сети, вырабатывающий искусственный лед, если его немного усовершенствовать, становится потрясающе разумной, экономной вещью. Говорил об электрических холодильниках в гостинице «Астория» — идея понравилась, в «Европейской» тоже пошло, в Нар-пите крайне заинтересованы.

— Ох, Михаил Григорьевич, — возразила Степанова, — я чувствую, что пепел Клааса снова стучит в ваше сердце!

Новое предложение Муравейского об электрохолодильниках не получило одобрения дирекции завода, не вошло в номенклатуру товаров, которые должен был выпускать цех ширпотреба, но начальника цеха это не смущало. Он намерен был съездить в Москву, в крайнем случае даже без командировки, за свой счет, и там добиться приема у начальника главка Дубова. Для этого прежде всего надо было, вопреки решению Жукова, сделать опытную установку.

— Помните, Нина Филипповна? — мечтательно заглядывая в ее глаза, говорил Муравейский. — Вы всё конечно, помните, как сказал поэт. Да, вы помните, что магнетронные работы тоже не были здесь, на заводе, встречены звоном фанфар. Море не смеялось, скрипки не рыдали. Что и говорить, мои электрохолодильники — это, понятно, не волшебное восходящее солнце, не луч, прорезающий тьму. Холодильник — это проза жизни, но вещь полезная, нужная. Завод на этом деле ровно ничего не теряет — подумаешь, несколько поршеньков к компрессору внепланово обточить! Такие ли мы с Весниным дела обделывали! Взять хотя бы этот его знаменитый электромагнит, помните?

— Голубчик, — мило улыбнулась Степанова, — у нас в лаборатории дело с поршеньками не пройдет.

Муравейский, зная Степанову, вовсе не собирался это ей предлагать. Непредвиденным было другое: она назвала его «голубчик». Точно так же обращалась Нина Филипповна к Косте Мухартову, Юре Бельговскому, Ванечке Чикарькову, когда этим ребятам случалось в чем-нибудь проштрафиться.

Михаил Григорьевич решил не поддаться неожиданному для него неприятному ощущению, которое охватило его под впечатлением слова «голубчик».

— Я сам, товарищ Степанова, был когда-то, подобно вам, принципиален до последней крайности, — изрек он, сверкнув очами. — И я, как, возможно, и некоторые другие, на своем личном опыте убедился, что наука — особа черствая. Она скупо вознаграждает тех, кто посвятил себя исключительно ей.

Он уже вновь почувствовал себя в своем репертуаре, он добавил к своим реминисценциям о науке, что вот, мол, придет время, и вы пожалеете о своем отказе, вы будете завидовать мне…

— Но я великодушен. Если любезную вам науку приравняют к религии и научным работникам создадут условия относительно не худшие, чем служителям культа в древнем Египте, то вам я гарантирую должность пифии в подведомственном мне храме науки. В память о нашей совместной работе на заводе я воздвигну вам максимально комфортабельный треножник. И с этой высоты вы будете наблюдать за разливкой мудрости из чужих бочек в наши бутылки…

Перехватив внимательный, соболезнующий, даже ласковый взгляд своей собеседницы, Муравейский осекся.

— Дело есть дело, — сказал он, прощаясь со Степановой. — Если холодильники и не сулят мне славы, то будут хотя бы деньги. Если бы вы, Нина Филипповна, поинтересовались моей биографией, вы содрогнулись бы, услыхав рассказ о тех огнях разного накала, водах всех степеней мутности и трубах всех возможных калибров, через которые я вынужден был пройти, прежде чем я пришел к выводу, что овес — крылья коня, а деньги — крылья человека.

После нескольких более или менее удачных походов со своими персональными заказами по цехам Михаил Григорьевич решил, как он сам определил, «прощупать» дипломантов из КБ-217.

254