Магнетрон - Страница 230

230

«Портовый город, черт побери! — думал Мухартов. — Откуда нам знать, действительно ли этот тип — летчик или совсем наоборот. Не надо было мне начинать в общественном месте этот разговор насчет аварии».

Летчик между тем все сужал круги, все приближался и все так же присматривался к Веснину и Мухартову. Илья Федорович решил резко изменить тему беседы.

— Знаете, Владимир Сергеевич, — неожиданно перебил он Веснина на середине фразы, — я вам про Виктора Савельевича рассказать хочу. Забавный человек! Нет того города, в котором он не побывал бы на кладбище. И непременно спишет с надгробных камней надписи, которые ему полюбятся. Зачем это ему? Не знаю. А я вот, стыдно признаться, очень люблю оперетку.

Мухартов даже вспотел, силясь болтать всякий вздор, чтобы, как он думал, заморочить голову подозрительному молодому человеку с такими оригинальными бачками на безусом лице. Но молодой человек не отходил от них.

— «Сильва», например, или, скажем, «Цыганский барон» — отличные вещицы, — вызывающе глядя на летчика, продолжал Мухартов. Затем, взяв Веснина под руку, Илья Федорович громогласно заявил: — Хочется мне на афишу взглянуть.

— Король Лир, — прочел вслух Веснин.

— Трагедия Вильяма Шекспира, — прищурившись, стал читать вслух и Мухартов. — Нет, — решительно заявил он, — пойдемте отсюда, Владимир Сергеевич! Я этой вещи смотреть не буду. Я уже видел однажды этого короля.

Тем временем летчик также подошел к афише и стал изучать ее.

— Смотрите! — воскликнул Веснин. — Роль Корделии исполняет наша знакомая.

— Батюшки! — изумился и Мухартов, читая афишу. — А слона-то я и не приметил. Актриса Свердловского областного драматического театра М. Горностаева.

Если бы Илья Федорович не был так занят этим открытием, то его просто испугало бы волнение, которое изобразилось на лице наблюдавшего за ними летчика.

— Владимир Сергеевич, — говорил между тем Мухартов, подправляя кончики усов, — а может быть, это совсем другая Горностаева? Ведь ту звали Рита, а эта М. Горностаева…

— Ошибаетесь, Илья Федорович, ее звали Маргарита Витальевна. Рита — это имя уменьшительное.

— Она работает на Урале, а мы в Ленинграде, — продолжал изумляться Мухартов, — и вдруг тут у Черного моря встретились!

Летчик оставил афишу и повернулся к собеседникам:

— Простите, я нечаянно услыхал ваш разговор и понял, что вы ленинградцы…

Мухартов схватился за усы, которые сразу у него обвисли.

— Еще раз прошу прощения, — улыбаясь, продолжал летчик, — не знаете ли вы случайно одного известного ленинградского инженера, Владимира Сергеевича Веснина?

Услыхав это, Мухартов с изумлением взглянул на Веснина, который так смутился, что даже не мог сразу ответить на столь простой вопрос.

— Да неужто, — воскликнул летчик, — ты, Володька, в самом деле думаешь, будто ты до того знаменит, что тебя может неизвестный тебе человек остановить на улице!

— Толя! — завопил Веснин. — Толька Сидоренко!

Затем они оба вместе произнесли:

— Резонанс не получается? — и, смеясь, принялись трясти друг другу руки.

— А я тебя сразу узнал, — снова заговорил Сидоренко, — ты ничуть не изменился, только вытянулся очень.

— А я бы тебя ни за что не узнал. Откуда у тебя появились эти рыжие бачки?

— В Детском Селе живу и работаю, там еще со времен Пушкина такая мода пошла.

— Владимир Сергеевич, — сказал Мухартов, — я Виктора Савельевича не предупредил, что ухожу надолго. Возможно, я ему понадоблюсь. Пойду в гостиницу.

Когда Мухартов ушел, молодые люди стали спиной к спине и померились.

— Вот удивительно! — улыбнулся Веснин. — Ведь прежде ты был на голову выше меня.

— А теперь ты на полголовы длиннее, но насчет высоты так ведь пропорция еще увеличилась: летчики всегда всех выше.

— Где ты работаешь?

— В одном научно-исследовательском институте. Испытываю довольно любопытные приборы… Ты давно не был дома, в Киеве? — неожиданно переменил тему Сидоренко.

— С самого окончания института, но я заеду на обратном пути отсюда.

— Так, так, — сказал Сидоренко. — Это ты дельно придумал. Заехать, конечно, следует… Я, знаешь, по пути сюда забежал-таки на Владимирскую улицу. От них я узнал, что ты работаешь в Ленинграде на заводе… — Сидоренко взглянул на ручные часы: — Извини меня, Володя, всего четыре минуты до начала спектакля.

— Ах, да! — спохватился Веснин. — Я ведь тоже хотел пойти. Там одна моя знакомая играет. Пойду за билетом, увидимся в антракте.

Но когда Веснин, запыхавшись, вбежал в фойе, первое действие уже началось, и в зрительный зал не пускали. Сидоренко тоже стоял в фойе.

— Какую роль играет твоя знакомая? — мрачным тоном спросил он, не глядя на Веснина.

— Чтобы задать мне этот остроумный вопрос, ты не пошел в зал и остался ждать меня здесь?

— Ответь сначала на мой вопрос. Это неприлично на вопрос отвечать вопросом. Какую роль она играет?

— Ну, предположим, Корделии…

— И ты давно с ней знаком?

— Порядочно. Пожалуй, уж полгода прошло с тех пор, как я с ней познакомился. Но почему тебя это так волнует?

— Хочу задать тебе один вопрос, как мужчина мужчине: в каких отношениях ты с ней находишься?

— Я мог бы тебе ответить и без твоего мужского предисловия. Я нахожусь с ней, если так можно выразиться, в пуговичных отношениях.

И Веснин вкратце изложил историю своего знакомства с Ритой Горностаевой.

В этот момент двери зрительного зала распахнулись, и фойе заполнилось зрителями.

230