Магнетрон - Страница 191

191

«Она совершенно у меня одичала, — думал Константин Иванович. — За всю жизнь она ни разу не побывала в оперетте. В кино ходит лишь на исторические картины».

— Могу вам процитировать слова Ницше, сказанные им по поводу памяти, — продолжала Наталья Владимировна: — «„Я это сделал“, — сказала мне память. „Но я этого не мог сделать“, — сказала мне гордость и была непреклонна, и память должна была покориться ей».

«Все-таки она бедняга, — подумал Студенецкий. — Невеселая у нее жизнь».

— Вы говорите, как забыть, — проворчал он в ответ на цитату из Ницше, — а я просил помочь мне вспомнить.

— Вспомнить! Он просит помочь ему вспомнить!

Она опустила свою седую голову, ее длинное бесцветное лицо с квадратным подбородком, тонкая шея залились румянцем. Было жалко и смешно, что она еще сохранила способность вспыхивать, словно девочка.

— Что касается меня, то я, увы, все помню. Помню, как сидела с книгой в руках. Я тогда готовилась к выпускным экзаменам в харьковской гимназии. У нас в последнем классе ввели дополнительно педагогику. У меня в руках была книга Ушинского. Вы подошли ко мне и стали читать через плечо, вслух…

— «Желая запомнить адрес Сырникова, — смеясь, подхватил Константин Иванович, — живущего, положим, в Сокольниках, в Ельницкой улице, на даче Буркиной, я представляю себе нелепую картину: сокола, сидящего на ели в бурке, с сыром во рту. И это нелепое сближение… спасает от забвения необходимый для меня адрес».

Студенецкий, обрадованный таким великолепным доказательством свежести своей памяти, побежал в свой кабинет, зашагал там по зеленому бобрику, устилавшему пол, мурлыча себе под нос:

Вверх, вверх, вверх!
Стремиться надо вверх!

Но Сыркин-Буркин заставил его, помимо воли, вспомнить и черную бархатную ленточку, какие в те далекие времена многие молоденькие барышни носили на шее. У Натальи Владимировны когда-то на такой бархотке висел хорошенький золотой медальон.

От бархотки мечты Константина Ивановича перелетели к товарищу Бархатову Андрею Ивановичу. Старший лейтенант товарищ Бархатов из Главного Политического Управления возник в воображении Студенецкого с неотразимой силой.

Этот старший лейтенант не так давно был на заводе в кабинете технического директора. Очень вежливо товарищ Бархатов напомнил товарищу Студенецкому, что не следует оставлять на письменном столе никаких бумаг, если ожидается посторонний посетитель.

«Перо, карандаш и чистый лист бумаги — вот и все. В прошедший раз, когда я заходил к вам, у вас на столе лежал развернутый во весь лист проект реконструкции завода. К чему это? Вы не знаете меня, я вас…»

Константин Иванович остановился на полпути от окна к двери. Он почувствовал, как холодеют у него ноги, немеют пальцы. Где проект реконструкции завода, утвержденный главком вариант, так называемый «Большой вакуумный»?

— Я — на завод! — хриплым голосом грубо крикнул он Наталье Владимировне и кинулся вниз, во двор, где стояла машина, не отмытая еще после позавчерашней поездки, забрызганная грязью до самого верха.

Через пятнадцать минут он уже въезжал во двор завода, успев по пути обругать вахтера, который, зная технического директора в лицо, не потребовал пропуска, чтобы убедиться, есть ли на пропуске красная полоса, дающая право входа на завод в любое время и через любые ворота. Высунувшись из машины, Студенецкий кричал, что охрана потеряла всякую бдительность, что они распустились до безобразия, что он их подтянет, что он им покажет. Но кому «им», кто такие эти «они», Константин Иванович в данную минуту вряд ли мог бы объяснить точно.

«Большой Студенецкий»

Поставив машину на обсаженной кленами асфальтированной площадке перед входом в заводоуправление, Студенецкий поднялся к себе наверх. Сидевший в секретариате за столиком Аллы Кирилловны дежурный по заводу вскочил при его появлении. Молча кивнув ему, Константин Иванович достал из кармана плоский ключ и отпер кабинет. Заперев за собой тщательно дверь и сев в кресло, он замер в нерешительности.

Несколько минут Студенецкий не решался открыть средний ящик стола, наконец повернул заледеневшими пальцами ключ. Проект реконструкции завода оказался на месте.

Константин Иванович встал, налил себе из графина воды в стакан и с удовольствием выпил. Не спеша, методично он стал проверять содержимое ящиков своего письменного стола. В самом нижнем левом ящике он увидел стенограмму совещания по магнетрону. Он взвесил обеими руками толстую, пухлую папку.

«Какой злоумышленник, какой диверсант стал бы тащить подобный материал, ценный скорее по весу, чем по содержанию? Уж если бы кому действительно приспичило, то проще было бы сфотографировать этот документ. Но связываться с такой папкой, вызывать подозрения? Не-ет, враги только на сцене или в кино бывают так просты, так прямолинейны, так глупы».

Положив папку со стенограммой на стол, он тихонько замурлыкал:

Мы ворвемся ночью в дом
И красотку украдем.
Если парня не захочет полюбить!
Ах. зачем такая страсть,
Для чего красотку красть?
Ее можно просто так уговорить…

Студенецкий открыл окно, выглянул во двор, с наслаждением вдохнул холодный осенний воздух, снова сел к столу и начал листать стенограмму. Возможно, здесь найдутся и несколько отпечатанных на машинке листков — копия статьи Ронина и Веснина.

191