Магнетрон - Страница 134

134

— Арнольд Исидорович, — смущенно начал Веснин, — я вот что хотел вам сказать насчет статьи. По-моему, надо привлечь к этому делу Михаила Григорьевича. Он старший инженер бригады и тоже немало над магнетроном поработал.

— О, пожалуйста! — охотно согласился Ронин. — Я не возражаю против любого количества соавторов. Завтра к утру я привезу черновой вариант.

Ронин, который вообще писал много и печатался относительно часто, не придавал этой статье большого значения. Он собрал свои листки и блокноты и, сославшись на недомогание, сказал, что хочет уехать домой пораньше.

«Пережитки капитализма в сознании людей»

Едва Ронин вышел, как в лабораторию с воплем: «Смотрите! Смотрите!» — ворвался Юра Бельговский.

Размахивая тоненьким номером журнала Новости радио, он устремился к Веснину.

Веснин и все подошедшие сотрудники увидели на первой странице обложки фото, где был изображен в очень эффектной позе Муравейский рядом с вакуумной установкой и с магнетроном в руке. На второй странице жирным шрифтом было набрано пояснение к фотографии:

Старший инженер одного из ленинградских заводов тов. М. Г. Муравейский с новым электровакуумным прибором, созданным в исследовательской бригаде, которой он руководит. По отзывам многих авторитетных специалистов, этот прибор дает возможность в недалеком будущем совершенно изменить технику генерирования сантиметровых волн.

А несколько ниже, курсивом, был дан текст, идущий от самого руководителя бригады:

Новый магнетронный генератор — это одно из величайших достижений не только советской, но и всей современной электроники. Получены рекордные мощности на сантиметровых волнах.

— Ну что же, — произнес Веснин, возвращая Бельговскому журнал, — здесь все правильно.

— Несколько дней назад, — сказала Нина Филипповна Степанова, — представитель редакции Новости радио приходил в лабораторию. Михаил Григорьевич дал краткое интервью, и поскольку ни Веснина, ни Ронина не было в тот момент поблизости, Муравейский не смог устоять против искушения и сфотографировался рядом с установкой.

— Нет, я этого дела так не оставлю! — заявил Юра, схватил журнал и выбежал из лаборатории.

Веснин вовсе не был так глубоко уязвлен поступком Муравейского, как это предполагал Бельговский. Он, как и Степанова, воспринял это скорее с юмористической точки зрения. Веснину доводилось слышать, как Михаил Григорьевич с завистью говорил о знакомых авторах статей в научных и технических журналах:

«Печатается! Труды публикует! Для нашего брата, заводского инженера, увидеть свое сочинение опубликованным — это событие. Специфика производства способствует развитию многих и разнообразных дарований, но уменье писать статьи не считается обязательным качеством для хорошего производственника, да и условия нашей работы не всегда позволяют располагать временем, необходимым для писания статей… Попробовал бы этот автор, будучи в нашей шкуре, печататься!»

— Вот теперь и наш шеф печатается, да еще как — с поясным портретом! — улыбнулась Нина Филипповна.

Веснин рассмеялся.

Он был очень удивлен, когда несколько дней спустя, предложив Муравейскому участвовать в статье о многорезонаторном магнетроне для журнала «Техническая физика», услыхал в ответ:

— Повышенное число соавторов отнюдь не украшает статью. Это как со звездами, — заявил старший инженер бригады. — Вы знаете, Володя, что чем больше номер звездной величины, тем меньше видимость самой звезды. Звезда третьей величины — это уже нечто тусклое и жалкое. А посему я великодушно дарю вам свое предполагаемое соавторство. Тем более, что прибор, как заверяет Арнольд Исидорович, не будет назван муравейскотрон.

Веснин не знал, что Михаил Григорьевич на днях получил куда более заманчивое, с его точки зрения, предложение.

Студенецкий организовал издание справочника по электровакуумным приборам под своей редакцией и вызвал к себе Муравейского, чтобы поручить ему раздел о тиратронах и газотронах.

— Впрочем, быть может, вы предпочтете писать новый раздел — о многорезонаторных магнетронах? — осведомился Студенецкий.

Тон этого вопроса не оставлял сомнения в чувствах и намерениях Константина Ивановича.

Муравейский поспешил заверить технического директора, что магнетрон — это пустейшая химера. И что у него, у Муравейского, никогда не могла бы возникнуть мысль захламлять серьезный труд, рассчитанный на широкие инженерные круги, описанием прибора, который не имеет никакого народнохозяйственного значения.

Студенецкий слушал молодого человека с видимым удовольствием. А когда Муравейский кончил, Константин Иванович, порывшись в стопках бумаг, блокнотов и папок, которые лежали у него на столе, вытащил тоненький номер журнала Новости радио и протянул его своему собеседнику.

У Муравейского пересохло во рту.

Но его растерянность длилась лишь мгновение. Взглянув своими жгучими очами в светлые глаза Студенецкого, молодой инженер улыбнулся и молвил, чуть вздохнув:

— Увы, я тогда искренне верил всему тому, что здесь написано. Я был под гипнозом первого успешного испытания. Но поразмыслив, я понял, что правы вы, Константин Иванович, а не академик Мочалов. Магнетрон у нас есть, но как его практически применить к какому-либо полезному делу, еще неясно. А что касается до луча, необходимого для видения в темноте и сквозь туман, то тут мы пока не видим даже намеков на какие-либо пути. — Убоявшись необычайно приветливого лица, с которым его слушал технический директор, Муравейский замолчал, опустил голову и с видом глубочайшего смирения пробормотал: — Возможно, конечно, я ошибаюсь…

134