Магнетрон - Страница 69

— При такой системе, — поучал Наташу Веснин, — в любом месте схемы, в самом запутанном переплетении, увидев знакомые цвета, можно безошибочно определить, куда проводничок ведет, чем он управляет, какие действия проистекут, когда его оживит ток.

— У папы есть интересная теория, — сказала Наташа, — будто инженеры заимствовали этот прием — расцвечивать схемы — у деятелей искусств. Один персонаж в романе посапывает носом, другая сжимает губы. Стоит читателю узнать, что в соседней комнате послышалось характерное сопение, как он уже догадывается, о ком идет речь. И лейтмотивы в операх — это такой же прием…

— Во многих очень сложных схемах этот прием разноцветной изоляции не применяется, — возразил Веснин. — Там удобнее нумерованные клеммники.

Наташа приняла это замечание Веснина за недовольство ее слишком медленной работой. Она могла бы работать быстрее, но не смела; каждое свое действие она подолгу обдумывала, а затем проверяла по нескольку раз. Она опасалась услышать упрек в невнимании или небрежности, но получила несколько замечаний по поводу своей медлительности.

— Вы кончили институт всего на три года раньше, чем кончу я, — сказала Наташа, — но боюсь, что и еще через три года я не догоню вас.

— Что вы! — возразил Веснин. — Всякий инженер-электрик должен знать монтажные работы.

— И вы тоже ничего не знали, когда сюда на завод пришли?

— Нет, я знал монтерское дело раньше. Мне вообще в жизни почему-то очень везет.

Веснин рассказывал, как подростком пришел на биржу труда:

— Я рад был бы получить любую работу. Но меня сразу послали на большой завод, и не разнорабочим, а подручным монтера.

Веснин видел усердие Наташи и считал себя обязанным как можно лучше научить ее тому, что знал сам. Рассказывая ей о способах разделки высоковольтных кабелей, он вспомнил, как однажды работал по монтажу высоковольтной линии:

— Из-за этой линии не мог войти в строй новый цех завода. Нас было трое: бригадир, монтер и я — подручный. Надо было непременно все закончить в течение трех дней майских праздников. Монтируя один из участков, мы работали на покатой крыше высокого здания, не спали сутки и вдруг обнаружили: монтер исчез! Оказывается, он уснул на самом краю крыши. Руки раскинул, раскрыл рот и храпит. Храпит и сползает все ниже. Я как увидел это, у меня даже поджилки затряслись. Хочу его разбудить, да подойти боюсь: один неверный шаг — и мы оба скатимся. А бригадир наш как гаркнет: «Это кто, черт возьми, голый провод бросил!» Монтер наш вскочил, ухватился за стоячок, нашел, как поудобнее поставить ноги, и давай кабель разделывать по всем правилам.

И Веснин, не совсем довольный тем, как Наташа накладывает изоляцию, показал ей, как это делается «по всем правилам».

Незадолго до поездки в Ленинград Наташа была в Москве в Малом театре на спектакле «Отелло» с неповторимым Остужевым в главной роли. Но Наташа думала отнюдь не об Остужеве, повторяя в уме:

Я груб в речах, к кудрявым фразам мира
Нет у меня способности большой;
Нет потому, что этими руками
Я с семи лет до нынешнего дня
На лагерных полях привык работать.
Изо всего, что в мире происходит,
Я говорить умею лишь о войнах,
Сражениях…

Внимательно следуя указаниям Веснина, Наташа стремилась работать как можно лучше, так же хорошо, чисто, как он. Это было трудно. Он привык работать руками, а у нее были далеко не такие умные, сильные руки.

«А что, если он мне предложит вернуться в бригаду промышленной электроники?»

Муравейский предлагал ей это не один раз.

«А вдруг это предложит Веснин?»

Два дня Наташа и Веснин работали по четырнадцати часов. Теперь оставалось лишь прозвонить проводку, проверить все эти синие, красные, желтые провода, включить прерыватель — и все…

«Если вы считаете, что мне следует вернуться в бригаду, — мысленно отвечала Наташа на предполагаемый вопрос Веснина, — если бы вы этого захотели, если вы хотите…»

«Светлейший дож, —

звенели у нее в ушах слова Дездемоны, —

я доказала миру
Тем, что пошла открыто и бесстрашно
Навстречу всем превратностям судьбы.
Что для того я мавра полюбила…»

Был уже вечер третьего дня, когда они попробовали запустить прерыватель. Дневная смена давно кончилась. В цехе было пустынно и тихо. Веснин подошел к большому окну, выходящему на северо-запад. Отсюда были видны далекое желтое поле и огороды с капустой, которая казалась сделанной из голубой жести. Солнце стояло совсем низко. По красному небу, часто хлопая крыльями, летали черные галки. Под окном сверкали изоляторы маленькой открытой подстанции, питающей цех.

— Владимир Сергеевич! — крикнула Наташа, молчавшая сегодня почти весь день.

Веснин обернулся и увидел беззвучные вспышки, которые мелькали в прерывателе.

— Наташа, ты молодец!

Услышав это неожиданное ты, Наташа на мгновенье спрятала лицо в ладони. Когда она опустила руки, лицо ее показалось Веснину не таким задорным, как обычно.

Удивленный смущением Наташи, он, сам смутившись, стал оправдываться:

— Не обижайтесь, я ведь нечаянно сказал «ты». Просто с языка сорвалось… Я очень привык к вам за эти дни и сказал попросту, по-товарищески…

«Я люблю вас, — мысленно отвечала Веснину Наташа. — Но теперь мне ясно: вы меня не любите. И я обещаю вам: о моей любви вы никогда не узнаете. Я не буду надоедать вам, ревновать вас. Но жить, не видя вас, я не могу».