Магнетрон - Страница 64

— У меня с собой есть несколько книг, — сказал Френсис, — я взял их в дорогу. Непременно как-нибудь захвачу их для вас.

Работа по установке и монтажу нового оборудования в цехе металлических ламп оказалась значительно более трудоемкой и утомительной, чем это вначале предполагал Веснин. Свободного времени совсем не было, но молодой инженер, иногда жертвуя обеденным перерывом, иногда оставаясь в лаборатории вечерами, упорно занимался изысканием наивыгоднейшего типа генератора сантиметровых волн. Но часто приходилось оставаться сверхурочно не в лаборатории, а в цехе по полторы и даже по две смены подряд. И таких, потерянных для магнетрона дней было, увы, много.

Радиола

Студенецкий привез из-за границы многим сотрудникам маленький подарки. Артюхову он предназначил вещь по тем временам редкую и дорогую — радиолу с набором пластинок, напетых Шаляпиным.

Артюхов никогда не учился музыке, но страстно любил ее. Все знали, что он лишал себя многого ради пополнения своей коллекции редких пластинок. У него были собраны, как он сам говорил, «весь Собинов», «вся Нежданова».

Прошла уже неделя, как Константин Иванович появился на заводе. Все привезенные им подарки были розданы, и только радиола с пластинками все еще не была вручена тому, кому она предназначалась. В эти дни Студенецкий не раз видел Артюхова, говорил с ним, но до сих пор не нашел момента, подходящего для того, чтобы передать ему радиолу. Если бы это была самопишущая ручка, галстук, безопасная бритва или даже фотоаппарат, ничего не стоило бы любую из этих вещей положить секретарю парткома на стол. Но, представляя себе, как он сам потащит по коридору в партком два довольно увесистых футляра и поставит их перед Артюховым, Студенецкий не испытывал удовольствия.

Артюхов и Студенецкий работали на заводе много лет. Их посты требовали контакта в действиях, согласованности в решениях. И все годы они вели работу слаженно, то уступая один другому, то настаивая на выполнении своих требований. Но чувство взаимной неприязни, которое они с первого знакомства испытали друг к другу, с годами росло, крепло. Возможно, именно поэтому в числе сувениров, привезенных Константином Ивановичем для сослуживцев из заграничной поездки, самым ценным был подарок, предназначенный Артюхову.

Два дня назад Михаил Осипович почувствовал себя так плохо, что вынужден был уехать с завода домой.

Узнав, что Артюхов болен, Константин Иванович решил, что теперь будет очень удобно разделаться с радиолой, отвезя ее больному. Ехать предстояло на Охту, на Шлиссельбургскую улицу.

Рассматривая маленькие, давно не ремонтированные домики старой петербургской окраины, Студенецкий представлял себе, как он скажет тому, кто откроет дверь на его звонок:

«Не беспокойтесь, пожалуйста. Я знаю, что Михаил Осипович нездоров. Я ведь только на минуту. Хотелось развлечь больного небольшим подарком, который я привез ему из Соединенных Штатов».

Он оставит радиолу тут же в передней и откланяется.

На крыльце дома, где жили Артюховы, Студенецкий увидел девочку лет шести.

— А у папы опять нога болит, — ответила она на вопрос о том, где находится квартира номер три. — Я вас знаю, — прибавила девочка. — Я вас на заводе видела на елке. Я думала — вы дед Мороз.

Константин Иванович приветливо улыбнулся:

— Я тебя тоже узнал. Ты — Ира, дочка Михаила Осиповича.

— А братец Боря к нам тетю Дуню привез! — сделав страшные глаза, выпалила Ира. — Она будет ребеночка родить.

Подобно многим здоровым пожилым людям, ведущим правильный образ жизни, Студенецкий всегда чувствовал себя бодрым и еще достаточно молодым. У него не было ни сына, ни дочери, которые могли бы сделать его дедушкой. Слова девочки о семействе братца Бори напомнили Константину Ивановичу о быстротечности времени.

Давно ли этот самый Боря худеньким подростком стоял в кабинете Константина Ивановича, пугливо вцепившись в руку своего приемного отца?

Это было в первый год работы Артюхова на заводе.

«Для того чтобы юридически оформить усыновление ребенка моего погибшего боевого товарища, — говорил тогда Артюхов, — мне требуются характеристика с места работы и справка о занимаемой должности и окладе».

Михаил Осипович уже в то время носил очки, ходил опираясь на костыль. На нем были черная косоворотка и кожанка. Он выглядел старше своих тридцати лет. Рядом с ним мальчик казался особенно хрупким.

— И вот пожалуйте, — усмехался Студенецкий, поднимаясь по узкой, плохо освещенной лестнице, — уже женат, ребенка ждет! Как это у них все так быстро получается…

Осмотревшись на тесной лестничной площадке, Студенецкий толкнул дверь, попал сначала в чулан, потом в переднюю, открыл еще дверь и очутился в низкой просторной комнате.

Жена Артюхова, Ксения Петровна, женщина лет тридцати, полная, загоревшая, румяная, строчила на старенькой ручной машине какие-то белые и розовые лоскутки. Беременная, очень юная невестка вязала.

Обе встали и поклонились вошедшему, не подавая руки, по-старинному.

— Сегодня нашему хозяину лучше, — приятным грудным голосом сказала Ксения Петровна. — Он с утра занимается. Я сейчас ему о вас скажу.

— Шляпу можно вот сюда, на столик, — приветливо улыбнулась молодая, — а пальто давайте я повешу.

— Что вы, что вы! Я сам, не извольте беспокоиться, — растерялся Константин Иванович и поставил оба громоздких футляра прямо на пол, посреди комнаты.