Магнетрон - Страница 270

270

Два года Лев Дубов служил в царской армии, три года воевал на фронтах гражданской войны, но впервые он был серьезно ранен на мирной работе налогового инспектора. В него стрелял кулак из-за угла.

Отец, зайдя в хирургическую палату проведать чуть не скончавшегося от потери крови сына, изрек своему первенцу, что поднявший меч от меча и погибнет.

Как выяснилось из дальнейшей беседы, «поднявшим меч» старик считал своего сына, но отнюдь не того, кто в него стрелял.

Ранение Дубова было серьезное, а питание в больнице не отличалось особым обилием калорий и витаминов. Когда, выписавшись наконец из хирургического отделения, он заглянул в зеркало, висевшее у входа в парикмахерскую, то не узнал себя. На него из-под козырька буденовки смотрели глубоко запавшие глаза, бледное лицо заросло рыжеватой щетиной, губы посинели от холода. Дубов улыбнулся своему отражению, свистнул и запел:

Буденный наш братишка,
С нами весь народ.
Приказ голов не вешать
И глядеть вперед!

Все так же глядя в зеркало и напевая, Дубов в этом же зеркале увидел, что кто-то лезет к нему в карман, где лежали драгоценная по тому времени коробка папирос и кошелек с весьма ограниченным количеством дензнаков, то есть денег.

Рука принадлежала мальчишке лет двенадцати — беспризорнику, одетому в черный от сажи ватник.

«Беспризорник» — сейчас слово малоупотребительное, почти забытое. В 20-х годах в результате первой мировой и последовавшей за ней разрушительной гражданской войны детская беспризорность в России стала народным бедствием. Когда-то асфальт для покрытий дорог варили на улицах в больших котлах. Брошенные асфальтовые котлы стали пристанищем беспризорных в больших городах. Беспризорники обитали в разрушенных строениях, на вокзалах, кочевали по всем железным дорогам, терроризировали рынки. Органы просвещения и здравоохранения не могли совладать с этой стихией. Была создана Чрезвычайная комиссия по борьбе с детской беспризорностью, комиссию возглавил Феликс Эдмундович Дзержинский.

Дубов взялся работать в этой комиссии со свойственной ему горячностью. Он снимал беспризорников с поездов, вытаскивал их из котлов, организовывал приемные пункты… В двадцать четвертом году он заразился сыпным тифом, потом возвратным. Он вынужден был оставить тяжелую, требовавшую большого напряжения физических и душевных сил работу в Чрезвычайной комиссии.

Товарищи уговорили Дубова поехать на Украину, где с питанием было легче. Ему подыскали работу по силам — устроили радистом на Киевскую метеостанцию.

Организатор громкоговорящего радиоприема

Несколько дней спустя после того, как Дубов приступил к работе на Киевской метеостанции, в Киев прибыл Вильям Труцци. Громадные афиши извещали, что всемирно известный Труцци покажет в цирке водяную пантомиму Гуляй-поле («Махновщина»),

Отец Вильяма Жижетовича Труцци был акробатом, постановщиком пантомим, эквилибристом, жонглером, жокеем. Мать Вильяма — Александрина Перес — была знаменитой цирковой наездницей. В цирке с малых лет работали дяди, тетки, бабки и деды Вильяма. Родился Вильям в Полтаве и родным языком считал русский. Он с раннего возраста джигитовал в цирке на крохотном шотландском пони, затем выступал как наездник высшей школы. После революции Вильям Труцци добровольно вступил в ряды Красной Армии и обучал приемам верховой езды рабочих, крестьян, студентов, ставших красноармейцами.

В 1920-году Лев Дубов служил в радиодивизионе легендарной Первой Конной армии. Он познакомился с Труцци и под руководством несравненного Вильяма прошел курс верховой езды.

Понятно, что, увидев на афише имя Труцци, Дубов рванулся в цирк, чтобы встретиться со своим бывшим учителем. Это оказалось не так просто. Труцци находился на крыше цирка, где руководил установкой гигантского бака (сто тысяч литров воды, как было сказано в афишах). Потом Труцци очутился в ложе, где были помещены ослепительные прожектора. Несколько минут спустя Труцци с хлыстом в руке был уже на манеже и заставлял перепрыгивать через только что наведенный понтонный мост лошадей, морды которых показались Дубову поразительно интеллигентными.

Расцеловав со свойственной ему горячностью своего бывшего ученика и соратника по службе в Красной Армии, Труцци взял с Дубова честное слово, что тот после представления придет в гостиницу и они вместе поужинают.

Это был очень деликатный, но недвусмысленный намек. Дубов извинился, пообещал явиться к ужину и ушел.

Вечером на представлении в цирке Дубов смог полностью оценить все богатство фантазии неповторимого Вильяма Жижетовича, младшего отпрыска знаменитой семьи Труцци.

На арену выехал батько Махно в красных бархатных шароварах и огромной папахе. Его невеста гарцевала рядом, стоя на сером в яблоках коне. Махно праздновал свою свадьбу, прыгая наперегонки со своей невестой через горящие обручи. По ходу действия вдруг из-под купола цирка, где махновцы, вися вниз головой на проволоке, жонглировали окороками, кругами колбасы и огромными бутылями «горилки», хлынул настоящий дождь.

И хотя Дубов утром видел, как устанавливали бак и трубы, он не удержался и стал аплодировать вместе со всеми зрителями. А дождь лил, хлестал, вода заливала арену. Ливень превратился в водопад, сверкающий, как красное и золотое вино. Светофильтры из разноцветных стекол вращались в лучах прожекторов. Яркие, пестрые блики трепетали на волнах водопада, сияли на поверхности озера, образовавшегося на арене. На маленький островок выбежали красноармейцы, одетые не менее экзотично, чем махновцы. Красноармейцы размахивали красными полотнищами, как тореадоры. Они хватали махновцев за голову и за ноги и, раскачивая их над хлещущим водопадом, бросали в волны, которые бушевали на арене. Падая, каждый махновец успевал несколько раз перекувырнуться в воздухе, а затем проделать замечательно интересные упражнения в воде, и было просто чудом, что такие пловцы и гимнасты все же умудрялись тонуть, как это им полагалось по программе.

270