Магнетрон - Страница 206

206

В конце декабря Дымов почувствовал себя настолько плохо, что вынужден был взять очередной отпуск. Аркадию Васильевичу не хотелось уезжать далеко от завода, и он решил провести этот месяц в заводском доме отдыха, в деревне Кавголово, под Ленинградом.

Однажды под выходной Артюхов зашел в лабораторию к Веснину и предложил ему после работы поехать вместе к Дымову в гости:

— Когда я звонил Аркадию Васильевичу, что собираюсь навестить его, он просил меня непременно захватить с собою и вас.

После общесанаторного ужина Артюхов, Веснин и Дымов пошли в маленькую комнату с тесовыми стенами, которую занимал Дымов. В кафельной печке трещали сухие еловые дрова. Артюхов вынул из своего портфеля кулек с яблоками и бутылку вина.

— В санатории вино, кажется, не рекомендуется, — сказал он, — но ведь, медицински рассуждая, нам с вами это не противопоказано.

Дымов засмеялся:

— А вообще-то говоря, сегодня день моего рождения!

— Так я и думал, — улыбнулся и Артюхов. — Когда Николай Александрович предлагал главку и наркомату вашу кандидатуру на должность технического директора завода, то мы изучали вашу биографию. У меня к вам есть вопрос: почему вы до сих пор не подаете заявления о приеме в партию?

— Михаил Осипович, — твердо сказал Дымов, — вы знаете мою биографию, и вам должно быть ясно почему.

— Признаться, этого вот я как раз и не понимаю.

Веснин, мешавший дрова в печке, поставил кочергу.

— Ваш отец был белогвардейским генералом, — продолжал Артюхов, — с армией Юденича он шел на Петроград, но вы его сын, мальчик, только что окончивший кадетский корпус, — вы защищали с отрядом красногвардейцев красный Питер от тех, с кем был ваш отец. Вы воевали в рядах Первой Конной армии… Когда вы пришли к нам на завод, лаборатория занимала одну маленькую комнатку. Возможно, если бы на вашем месте находился человек с душой не такой горячей, лабораторный корпус и ныне не был бы так оснащен и оборудован, исследования не велись бы на таком уровне… — Артюхов откупорил бутылку. — Нет, что хотите говорите, Аркадий Васильевич, вы не должны оставаться вне наших рядов… Об этом однажды в разговоре со мной упомянул также незадолго до своей гибели и Сергей Миронович Киров. Он отлично был знаком с вашей биографией…

— Михаил Осипович, — произнес Дымов, — мой отец жив. Я это узнал совсем недавно из наших газет… Я прочел о его выступлении на съезде белоэмигрантов в Берлине. Он говорил об исторической миссии Адольфа Гитлера… О том, что близок час, когда первопрестольная Москва будет освобождена от язвы большевизма…

— Это, — усмехнулся Артюхов, — бабушка гадала, надвое сказала: то ли дождик, то ли снег, либо будет, либо нет… Если нам суждено будет воевать, то победа будет за нами. Какие бы испытания ни выпали на долю нашего народа, мы победим. Наша идеология победит, наше мировоззрение, наша философия. Я уже не говорю о наших бойцах и о нашем оружии… А что касается вас, то я первый дам вам свое поручительство. Вот что я вам хотел сказать.

Артюхов сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел на синий квадрат окна, в котором отражались лампа с бумажным абажуром, изящный профиль Дымова и огонек его папиросы, голова Веснина, стол, тарелка с яблоками…

— Хотелось бы, Аркадий Васильевич, — сказал Артюхов, не отрывая взора от окна, — чтобы вы подали заявление о вступлении в партию, пока я еще работаю секретарем партийной организации завода.

Веснин чуть не крикнул: «Неужели вы от нас уходите?!» Но его удержал взгляд Дымова.

— Когда я пришел сюда, — снова заговорил Артюхов, — это был небольшой электровакуумный заводик. Теперь наше предприятие стало одним из самых мощных и передовых в мире. Понятно, что во главе партийной организации такого комбината должен стоять человек со специальным техническим образованием. Райком рекомендует нам талантливого инженера-электрика, хорошего производственника, опытного организатора. Этот товарищ зарекомендовал себя также и на партийной работе.

Веснин снова принялся усердно перемешивать догоравшие поленья.

«Неужели это возможно, неужели снимают дядю Мишу?» — думал он, взволнованный всем услышанным.

«Нет, я не могу представить себе завод без Михаила Осиповича».

Лицо Артюхова, как всегда, было спокойно. Дымов наполнил его стакан вином, налил Веснину и себе и, чокнувшись, произнес:

— Полно пить — полно жить.

Артюхов засмеялся и выпил.

Аркадий Васильевич поделился с Артюховым своими планами, надеждами, сомнениями. Речь шла о предстоящей перестройке завода.

Веснину эта тема казалась неуместной.

«Какое ему теперь до этого дело? — думал Веснин об Артюхове. — Как не стыдно Дымову сейчас об этом говорить!»

— Хотелось бы, — сказал Артюхов, — вашими устами, Аркадий Васильевич, мед пить. Слушая вас, невольно веришь, что у нашего предприятия теперь есть все возможности стать прообразом того, каким понятие «завод» мыслится в будущем.

Дымов закурил новую папиросу.

— Цеховые лаборатории — вот что нам теперь нужно! — продолжал он. — Завод наш настолько разросся, что одна центральная лаборатория не может уследить за всеми мелочами.

— Аркадий Васильевич, обещаю тебе, — неожиданно переходя на «ты», сказал Артюхов Дымову: — я буду это предложение всемерно поддерживать. Мы теперь достаточно богаты инженерными кадрами. Если создадим в каждом цехе такой научно-технический штаб из четырех, пяти человек, производство много выиграет. В плане реконструкции завода это надо учесть. План должен предвосхищать будущие возможности, а не исходить только из обобщения того, что было достигнуто прежде.

206