Магнетрон - Страница 188

188

Синяя тетрадь

В воскресенье Константин Иванович проснулся, как всегда, ровно в шесть. Еще лежа в постели, он стал вновь продумывать свой вчерашний разговор с Артюховым. Вчера секретарь партийного комитета говорил с техническим директором скупее и короче, чем обычно. Было ясно, что он сдерживался, чтобы не сказать вслух все то, что думал. Он сказал далеко не все, что мог бы сказать. И когда Студенецкий припомнил весь разговор от слова до слова, он задумался над не высказанной вслух основной мыслью Михаила Осиповича. Хотя речь шла о насосах, но суть дела заключалась в осуждении равнодушного отношения технического руководства к изобретательству на заводе и к молодежи из инженерно-технического состава. Короче, имелся в виду в том числе все тот же Веснин.

Константин Иванович мог бы сказать Артюхову: «А кто в молодости помог мне или вам? Истинный талант всегда найдет свою дорогу. Почему теперь считается долгом волочить кого-то на помочах? Прежде этого не делали, а если провести статистический подсчет, то окажется, что в среднем усовершенствований и изобретений делалось не меньше. У юности все впереди. Это они должны содействовать нам, а не мы отдавать им последние силы. На скачках каждый бежит за себя, а не двое за одного. В этом безусловно прав был болван Френсис».

Но тут Студенецкий вспомнил еще и другие слова, сказанные тем же Френсисом при несколько иной ситуации: «Веснин — вот что мне показалось интересным на вашем заводе!» — И вслед за тем резкий птичий возглас: — «Вы его недооценили? Нет, вы его сознательно затираете».

— Ложь! — так же, как тогда в автомобиле, возмутился сейчас Константин Иванович. Но теперь это возмущение относилось к Артюхову.

Он вскочил с постели, сунул ноги в туфли, набросил на плечи халат и зашагал взад и вперед по комнате.

«Почему вы, дорогой товарищ Артюхов, — мысленно произносил Студенецкий, — заставляете меня принимать всерьез ребяческий лепет, небрежный технический этюд, черновик? Вы хотите учить меня отношению к моему делу, но вы ведь совершенно здесь не компетентны. Авторские заявки, подобные той, за внимание к которой вы так ратуете, поступают в Комитет по делам изобретений тоннами…»

— Фу! — Студенецкий остановился посреди комнаты. — Фиии, как сказала бы Наталья Владимировна. Весь этот разговор — дурной тон…

«Совершенно верно. Я способен на кое-что большее, чем пустые слова. Я могу сам разработать и подарить нашей отечественной промышленности этот магнетрон, являющийся якобы изобретением Веснина и Ронина. Я покажу вам, друзья, как это делается по всем правилам искусства — lege artis. Но мне, когда я был в возрасте Веснина, приходилось работать самому».

Оставив, таким образом, в этой воображаемой дискуссии последнее слово за собой, Константин Иванович взял мохнатую простыню и пошел в ванну.

Полчаса спустя, одетый, выбритый, выпивший уже свой утренний кофе, Студенецкий сидел за письменным столом. Он предвкушал удовольствие хорошо поработать сейчас, когда голова так ясна и свежа.

Плотная, чуть желтоватая бумага с водяными знаками, отточенные карандаши, перья, счетная линейка, угольники…

Давненько, однако, он не работал дома.

К тому же его вдохновляли тщеславие и жажда мести, не грубой, не наглой, но мести красивой, джентльменской.

«Хотите магнетрон? — мысленно спрашивал он своего воображаемого оппонента. — Прекрасно, великолепно: будет вам и магнетрон».

Студенецкий решил составить проект нового отдела лаборатории завода, отдела, который будет заниматься специально и исключительно магнетронами сантиметровых волн.

— Нет, нет, — произнес он уже вслух, — отдел лаборатории — это не импонирует. Организуем конструкторское бюро — КБ; теперь это модно. Назовем его: Особое конструкторское бюро или Специальное конструкторское бюро — ОКБ или СКБ. Добавить указание на магнетрон — букву «М» в конце названия? Пожалуй, нет. Пусть лучше в наркомате присвоят этому бюро свой номер. Так будет звучать значительнее: Особое номерное бюро, Специальное номерное бюро, Бюро № икс.

«Да, надо показать им образцовый проект, — размышлял Константин Иванович. — Здесь все будет на должной высоте: и техническая сторона вопроса, и генеральные линии, и организация работ, расстановка людей. Расстановка людей — в этом суть. Англичане говорят: „Настоящий человек на настоящем месте“. Вот в чем секрет организации коллективной работы. И Веснин будет в этом бюро поставлен на свое место и станет делать свое дело. Всякий человек, если он решается вступить в какое-либо объединение, должен понять, что он только зубчик, винтик или гаечка сложного механизма».

Себе технический директор оставлял роль человека, который поведет всю эту сложную механику, составленную из зубчиков, винтиков и гаечек.

— Веснин, Веснин! — бурчал он себе под нос. — При чем тут Веснин? А если бы, скажем, он заболел, погиб? Любого инженера посади в лабораторию, прикажи сделать магнетрон — и сделает! Теперь это называется социальным заказом.

«Инженерная карьера, — продолжал размышлять Студенецкий, — тем и заманчива, что люди со средними способностями могут, так сказать, творить, то есть испытывать такое же счастье, как, скажем, поэт, музыкант, художник, ученый… Да, творчество дает наивысшее наслаждение в жизни…»

Быстро набросав вступительную часть о народнохозяйственном и оборонном значении работ по проекту, Студенецкий решил несколько обогатить свою записку идеями покойного Мочалова. Это можно было сделать и без ссылки на автора. Ссылка не могла сейчас иметь значения — ведь ссылаться пришлось бы на неопубликованную, никому не ведомую записную книжку покойного.

188